Вместо арестованного незадолго до моего приезда старшего ветврача пушечного артполка приехал с Украины Михайлевич, с которым в моей дальнейшей службе трижды сводила нас судьба. Жили мы с ним дружно, хотя я, пожалуй, больше болел за лошадей, чем он.

В начале ноября, накануне праздника Октябрьской революции я получил положенный мне месячный отпуск и уехал за семьей в Могилев. В Новосибирске была уже настоящая зима, а Могилев встретил меня грязью и дождливой, слякотной погодой. Ольгу в своей бывшей квартире я не нашел. Она с сыном жила в Салтановке километрах в десяти от города, где работала сестрой-хозяйкой в доме отдыха. Радость встречи мне несколько омрачил какой-то пожилой человек, кажется, бухгалтер дома отдыха, враждовавший с Ольгой. Он наябедничал мне, сказав, что она пьет пиво и гуляет с отдыхающими. В это лето жена много натерпелась и хлебнула горя. Прошел слух, что я арестован, к ней стали относиться плохо, всячески притеснять, хотели выселить из квартиры, отнять одну комнату.

Стали собираться, готовиться к отъезду, упаковывать вещи, кстати, их было не так уж много.
Перед отъездом в Новосибирск я на несколько дней заехал в родной Витебск. Остановился у сестры Мани, которая жила в небольшом домике мужа недалеко от Двины. Жила она плохо: муж Николай Довгяло - рабочий станкостроительного завода пьянствовал, бил ее, золовки Ефросиния и Нина не любили и издевались над ней. Ее дочери Эльвире было четыре года.

Сестра Аделя работала на трикотажной фабрике КИМ. Она вышла замуж за хорошего славного парня Вишнякова, и у них был маленький сын Алик.

Брат Стасик работал помощником машиниста на паровозе. Это был хороший, честный человек, очень любивший свое дело; но его обвинили в троцкизме, исключили из комсомола и сняли с работы. Потом он где-то работал, женился на ветеринарном враче Янине Миколаевской и жил в маленьком домике на окраине города.

Самый младший Тонька тоже хлебнул горя. Одно время после смерти матери он жил у брата Пети в Гдове, потом вернулся в Витебск, где-то работал, скитался по разным углам, и о его жизни я очень мало знаю.

Брат Сашка учился в Харьковском Автодорожном институте, Петя работал лесничим в Гдове.
Посетил я в больнице своего тестя Николая Емельяновича. У него болела печень, и он доживал свои последние дни. Через месяц, в начале января 1939 года мы в Новосибирске получили телеграмму с известием о его смерти.

29

В Новосибирск приехали в начале декабря. Ольга довольно быстро освоилась в новой обстановке, нашла себе подруг среди жен офицеров, участвовала в художественной самодеятельности, хотела вступить в партию; но ее не приняли. Сын ходил в школу.

В конце декабря стояли сильные морозы - около пятидесяти градусов. Сквозь туманную мглу тускло светило солнце, воздух был густ и неподвижен. Но мороз переносился как-то легко, одет я был тепло: в полушубок, валенки, ватные брюки.

В начале 1939 года Ольга устроилась на работу врачом в городскую поликлинику.
В конце зимы мы едва не потеряли сына. Он заболел аппендицитом. Врач артполка диагноз поставил неправильно, пытался лечить слабительными средствами, и операцию сделали в больнице, когда болезнь осложнилась гнойным перитонитом. Болел он тяжело, опасались смертельного исхода. Это били для нас тревожные и страшные дни.

В мае на манджурско-монгольской границе в районе реки Халхин-Гол завязались упорные, кровопролитные бои с японцами, которые грозили перерасти в большую войну с Японией. Поэтому нашу 78-ю стрелковую дивизию приказали срочно отмобилизовать, довести до штатов военного времени и отправить на Дальний Восток. Это были горячие и трудные для меня дни. Надо было принять из народного хозяйства большое количество лошадей, осмотреть их на сап и другие заразные болезни, подковать, подогнать амуницию, укомплектовать ветеринарную службу. Работы было много, и я работал почти круглые сутки, не вылезая из полков.

Наконец кончилась эта горячка. Дивизия укомплектована, погружена в эшелоны и отправлена, а мы - основной кадровый состав остались на месте, чтобы укомплектоваться и образовать новую дивизию, которая стала называться 133-й отдельной стрелковой. Вскоре штаб дивизии походным порядком на автомашинах выехал в Барнаульский лагерь.