Наконец в Шую пришла весна. Почернел и стаял снег в военном городке, прошел лед, и разлилась река Теза, зазеленела трава.

В середине мая наш полк погрузился в эшелоны и переехал в лагерь, который располагался в редком сосновом лесу в десяти верстак к востоку от Коврова. Место было песчаное; рядом проходила железная дорога из Москвы на Нижний Новгород, внизу протекала река Клязьма, куда водили поить и купать лошадей. Жил я при ветеринарном лазарете в палатке недалеко от реки, часто купался. Как-то я хотел переплыть Клязьму, выбился из сил и едва не утонул. Нередко ездил в Ковров на местную бойню проверять мясо, отпускаемое лагерному сбору.

Вспоминается хороший летний день, когда я возвращался верхом из Коврова в лагерь. Солнце склонялось к западу. Слева тянулась железная дорога, справа текла небольшая речка в зарослях лозняка. Впереди виднелся сосновый лес, в нем лагерь с белыми палатками. И какая-то восторженная радость жизни охватила душу. Хотелось петь, кричать: " Я молод, я здоров, я счастлив. Я так люблю жизнь и это солнце, и эту благоухающую природу, и людей, и самого себя".

В августе Москвин уехал в отпуск, и я остался за него. С обязанностями ветврача полка вполне справлялся. Наступила осень. В связи с ремонтом зимних квартир полк задержался в лагере до октября. В Шую вернулись, когда уже летели белые мухи. Вскоре после возвращения из лагеря окончился мой срок службы, я демобилизовался. Командир полка латыш Прокш предлагал мне остаться в кадрах армии; но я не согласился и уехал в Витебск.

4

Недели две я прожил на хуторе в Кардоне с родной семьей. Жили бедновато, еле сводили концы с концами. Хозяйничал старший брат Иван. Володя жил дома, из-за частых припадков эпилепсии нигде не мог работать и немного помогал по хозяйству. Петя учился в Ленинграде. Маня помогала маме по дому, она почему-то нигде не училась и осталась неграмотной. Младшие братья: Саша, Стасик, Тоня и сестра Аделя учились в сельской школе. Мама как всегда хлопотала по хозяйству, выбивалась из сил и не имела отдыха.

Вскоре я устроился на работу в Ветеринарный институт, который недавно открылся в Витебске и находился в том же здании, в котором я учился, будучи студентом. Организатором и ректором института был Алонов, бывший витебский губернский ветеринарный врач, которого я хорошо знал, как преподавателя сельскохозяйственных курсов и сельхозинститута. Он предложил мне должность младшего ассистента на кафедре нормальной анатомии; но эта наука меня не особенно интересовала, и я предпочел кафедру патологической анатомии, куда и был зачислен как младший научный работник. Заведовал этой кафедрой недавно приехавший из Саратовского Ветинститута профессор Ламской.

На квартиру я устроился у Захара Адамовича Гоголинского, у которого я жил в 1918-19 годах. И вот началась моя научная карьера. Профессор Ламской поручил мне вести научную работу: "Действие солей тяжелых металлов на организм животных". Я должен был постепенно отравлять собак сулемой и другими ядовитыми солями, наблюдать и описывать признаки отравления, а когда собака подохнет, делать вскрытие и описывать патологоанатомическую картину. Собаки помещались в подвале института в клетках. Наблюдение надо было вести через каждые шесть часов днем и ночью. Собаки сопротивлялись, когда я их осматривал, особенно когда я вставлял градусник в прямую кишку, пытались кусаться. Работа была противная, не по душе мне, а главное - было жалко бедных животных, и я пошел к Алонову и попросил освободить меня от нее. Он спросил: "Почему?". Я сказал, что мне жаль собак, и я не могу выносить их мучений. Он удивился и, пожурив, перевел меня ординатором на кафедру клинической диагностики.

Новая моя работа мне пришлась по душе. Я помогал своему профессору Н.А. Студитскому, человеку недалекому, но добродушному, проводить занятия со студентами, а иногда и сам учил студентов, как измерить животному температуру, посчитать пульс и дыхание, выслушать легкие или сердце. Работа мне нравилась. И я с ней вполне справлялся.

Однажды зимой в институте было какое-то собрание. Актовый зал был полон, присутствовали студенты и преподаватели. Я сидел в задних рядах, и вдруг меня, как обухом по голове ударило выступление одного студента- активиста.

- У нас на кафедре диагностики работает один красивый паренек. Спрашивается: кто и зачем его принял на работу?