|
Лекция о крупном рогатом скоте была как лекция; я всегда серьезно готовился и читал неплохо. Однако на разборе у проректора Кретовой проверяющий подверг меня серьезной критике, говоря о том, что я не увязываю свои занятия с идеологическими вопросами современности. Он очень долго рассусоливал на эту тему, упиваясь своим красноречием, и я очень жалею, что не ушел тогда из кабинета, сказав, что мне надоело слушать этого костромского краснобая.
С занятиями в пединституте надо кончать. Времени они отнимают много, душевного удовлетворения не дают, заработок ничтожный, студенты слушают невнимательно, считая, что животноводство им знать не обязательно.
Весной, закончив свои лекции и приняв зачеты, я отказался от дальнейших занятий в этом институте, которые я проводил там в течение трех лет. Полной связи я с институтом еще не порвал, продолжал ходить туда на партийные собрания и платить членские взносы.
22
Промелькнул еще один год. Весной я как обычно много работал в саду, оборудовал домик изнутри и оклеил его обоями, я летом часто там ночевал, купался, читал, собирал грибы. Ольга с Таней опять ездили в Есентуки. В начале августа неожиданно приехал Женя с женой и внуками, пожили у нас три недели то в городе, то в Знаменке, потом молодые родители уехали в Москву, а я привез им туда детей тремя днями позже.
С 1 сентября Таня стала учиться в 9-м классе 2-й средней школы, куда их класс был переведен из школы ╧23, где она проучилась восемь лет. В новой школе ее отставание по математике стало еще заметнее, хоть она и много работала, подготавливаясь к урокам. Да и в музыкальной школе ее успехи были далеко не блестящими.
Зима началась рано, стояли довольно сильные морозы, в квартире было холодно. Ольга настаивала, чтобы я хлопотал о замене квартиры. Мои довольно робкие попытки делать это успеха не имели.
В начале января я получил путевку в Марфино под Москву, где я отдыхал перед войной осенью 1940 года. Марфино - бывшее имение графини Паниной было живописным уголком Подмосковья. Еще сохранился дворец, большой старинный парк и система больших искусственных прудов. Здесь я и провел около месяца. Стояли сильные морозы до -35, но несмотря на это я много гулял по парку и окрестностям.
Там я встретил интенданта Плаксина, с которым мы служили в одной дивизии перед войной и в первый военный период. От него я узнал, что уже нет в живых нашего комдива Швецова, умершего на Дальнем Востоке; умер и Мультан - командир Новосибирского полка, с которым я встречался на фронте, когда он командовал корпусом.
Накануне отъезда я встретил еще одного знакомого - полковника Чурсина; перед войной он служил в Новосибирском военном городке заместителем Мультана, а во время войны командовал дивизией в армии Власова и попал в плен. Вернувшись на родину после войны, он был осужден и восемь лет провел в лагерях на Колыме. Он рассказал много интересного из своей лагерной жизни, казалось, это было живой иллюстрацией к недавно напечатанной в "Новом мире" повести Солженицына "Один день Ивана Денисовича".
23
Эта зима была суровой и многоснежной. Сад мой занесло снегом, и до него трудно было добраться. Весна долго не открывалась, еще в апреле лежали сугробы, а потом сразу установилась теплая погода, снег стал быстро таять, оседать, ломая ветви яблонь; через наш сад потекла настоящая река. Цон вышел из берегов.
Май был сухим и жарким, приходилось много таскать воды из колодца и поливать сад и огород.
В последних числах мая тяжело заболела Таня и более недели пролежала в больнице, где работала Ольга. Врачи так не установили ей определенного диагноза.
В июне я с Петром уехал в Витебск. Предлогом для поездки было приглашение Адели отметить день ее пятидесятилетия. Это было моим вторым посещением родного города после войны. С 1952 года, когда я приезжал сюда из Иркутска, он значительно изменился. Витебск отстраивался, расползался во все стороны, пробивались новые улицы, засаживались скверы. Он становился
пред. страница | след. страница
|
