|
Последний год я учился в деревне Филипково в пяти верстах от дома, жил при школе, уже не помню на каких правах, и весною 1913 года успешно окончил училище. На выданном мне аттестате по случаю трехсотлетия дома Романовых были изображены первый царь Михаил Федорович, последний Николай второй и под ними наследник престола цесаревич Алексей. 4 Отец не имел образования, хоть и умел читать и писать; но он понимал веление времени и хотел дать образование своим детям. Поэтому осенью 1913 года он отвез нас трех старших братьев в Витебск, где мы держали экзамены для поступления в 3-е Высше-Начальное, или, как его еще называли, городское училище. Но принят был только один средний брат Володя. По-видимому, нас, как и евреев, считали инородцами, для приема которых в учебные заведения существовала какая-то процентная норма. Я и старший брат Иван, чтобы не пропал даром год, поступили в Бабиническое двухклассное церковно-приходское училище. Село Бабиничи располагалось на шоссе по дороге в Витебск, в восьми верстах от нашего дома. В нем кроме училища была церковь и волостное правление. При училище имелось нечто вроде интерната, здесь мы спали на общих нарах и питались из общего котла. Я хорошо помню учителя русского языка и литературы Устина Ивановича. Его уроки заключались в чтении художественной литературы, главным образом повестей Гоголя. С захватывающим вниманием слушал я его выразительное чтение про Тараса Бульбу и его сыновей, о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем, про Ивана Федоровича Шпоньку и его тетушку... Благодаря Устину Ивановичу я полюбил русскую литературу и особенно Гоголя, которого и теперь считаю самым лучшим писателем земли русской. Других учителей и их уроки я совсем не помню. Директором училища был некто Кривошеин, человек желчный, строгий, и мы его не любили и боялись. Однажды преследуемый другим учеником я бежал по классу и в дверях столкнулся с директором. Он отчитал меня такими словами: "Что ты бежишь, сломя голову?! А если бы это был не я, а твоя мамаша, беременная, и ты сделал бы ей выкидыш?". Надо сказать, что Кривошеин был потом директором 3-го Витебского Высше-Начального училища, где мне пришлось учиться.
Весною 1914 года в нашей жизни произошло событие переезд из имения Коссы на постоянное место жительства на хутор Абрамовщина. Надоело отцу скитаться по чужим дворам, семья все увеличивалась, аккуратно через каждые два года мать рожала нового брата или сестру, и отец купил у помещика Врублевского участок земли в тридцать десятин. Земля эта была плохая, подзолистая и состояла, в основном, из заболоченного луга, где окрестные крестьяне пасли скот и собирали небольшое количество плохого сена. Почти посредине участка лежало большое болото -"омшара", пройти через которое можно было только прыгая по кочкам, и где росли осока да мох. Пашни почти не было, кое-где были разбросаны небольшие кустарники, состоящие из ольхи и орешника. Участок земли имел форму неправильного многоугольника. На северо-востоке за дорогой из Кардона в Пышники виднелась разбросанная по хуторам деревня Косово со старым кладбищем, на севере среди высоких деревьев на небольшой возвышенности лежала деревня Хоменки. На севере к нашему хутору примыкал угол помещичьего леса и хутор Церковщина, где жил какой-то старообрядец, которого мы называли москалем. К югу от нас жил кузнец Стельмаков, за ним виднелась почтовая станция Кардон, лента Сурожского шоссе, поднимающаяся в гору, а за ним в низине имение Коссы, такое знакомое и родное нам. За имением местность поднималась, и видно было далеко верст на двадцать. А там за горизонтом пролегала дорога в Лиозно, Смоленск. Как происходил переезд, я не помню; мы с братом учились в Бабиничах и в субботу пришли домой уже на новый хутор.
|