В конце сентября на своем недавно приобретенном "Запорожце" в Орел приехала Аделя с сыном Олегом и братом Сашей. Они решили совершить круговое путешествие: Витебск - Орел - Москва - Витебск. Я проводил их до Москвы. Выехали 28 сентября в 11 часов. День был хороший, солнечный и теплый. Олег уверенно вел машину, и дорога до Тулы была приятной. Заехали в Ясную Поляну, посетили могилу Толстого. Перед Серпуховым за обгон нас остановили работники ГАИ и пробили у Олега права. Когда подъезжали к Москве, стемнело, начал накрапывать дождь. Немного запутались в Москве, пока не выехали на Можайское шоссе. Знакомая мне дорога на Верейскую улицу была перекрыта. Я, оставив Сашу с Аделей в машине, с Олегом переулками добрался до квартиры Тани, и уже она показала нам дорогу к своему дому. Кое-как она накормила и разместила на ночь нежданных гостей. Сергея не было, он был послан в колхоз. Следующим вечеров гости отправились в Витебск. Я остался в Москве, заходил к сослуживцу по Новосибирскому полку ветслужбы Савиных и сходил с дочерью на вечер в Дом Учителя. 1 октября был теплый солнечный день, я гулял по Кремлю и на следующий день вернулся в Орел. Андрея призывают в армию. Надо признать, что в последние три месяца заметного пьянства за ним не наблюдалось. Но в октябре перед призывом он запил. После увольнения с завода домой он не пришел. Мы забеспокоились, звонили повсюду, я искал его, ходил на завод и в милицию. Вернулся он в первом часу ночи сильно пьяным, и был таким всю неделю, особенно 27 октября, когда пришел в 12 часов ночи весь в грязи и разорванных штанах. 28 октября он на два дня ездил в Москву помогать Сергею и Тане переезжать на новую квартиру в Чертаново. Вернулся тридцатого и на следующий день ушел в райвоенкомат с вещами. Мы думали, что долго его не увидим; но он пришел к обеду и сказал, что отправка назначена на завтра. Вскоре опять ушел и вернулся поздно вечером пьяный с двумя друзьями, которых я не пустил в квартиру. 1 ноября был холодный морозный день, когда Андрей ушел от нас уже окончательно. Перед вечером мы с Олей ездили к вокзалу на сборный пункт, где толпилось много народу, провожавшего призывников; но они были за высоким забором, ворота закрыты, и туда никого не пускали. Андрея так мы и не увидели. Эшелон отправился ночью. Я послал его родителям в Марокко суровое письмо. 12 ноября мы получили от него открытку, где он писал, что служит во Владимире в школе сержантов, и просил прислать ему 10 рублей. Деньги я ему выслал и, кажется, напрасно. 1 декабря от него пришло письмо, из которого мы узнали, что его перевели в стройбат в Загорск. У меня было основание думать, что эта войсковая часть с повышенной строгостью дисциплины, куда посылали штрафников. Понятно, что младший командир из него бы не вышел. А какое высокое у него мнение о себе, будто он умнее всех, - человек незаурядный. Ну, что ж, не захотел учиться - пусть послужит, может быть, армия выбьет из него эту дурь. Да и Оля ведет себя не лучшим образом: избалована, своенравна, дерзка, лжива, работать не любит; нет у нее скромности и уважения к старшим, нет искренности и душевной простоты, неласковая она какая-то. Вместе с тем она развита, умна, учится хорошо, может постоять за себя и, надо думать, найдет свое место в жизни.

19

В середине декабря Ольга с Митей уехали в Москву. Накануне Нового года на период зимних каникул в Москву уехала и Оля. Таня усиленно просила меня приехать, и я тоже собирался, да так и не собрался, тяжел стал на подъем и квартиру не хотел оставлять. Новый год встретил в одиночестве. Оля вернулась 12 января, рассказала про московскую жизнь. Эта зима для Тани была довольно тяжелой. Новая квартира хорошая, а жизнь нелегкая: с мужем живут они плохо, собираются разводиться, на работу в школу приходится ездить очень далеко, на дорогу уходит более трех часов в день, в доме холодно, лифт пока не работает, у нее часто болит голова, да и Митя не совсем здоров. Вскоре я с радостью узнал, что лифт заработал, в квартире потеплело, и Таня перешла на работу методистом в районную фильмотеку. Правда, зарплата очень небольшая - 70 рублей; но она еще часов десять в неделю будет преподавать английский язык в одной из школ района. Много хлопот у меня было в последние дни января. В облвоенкомате была санаторная путевка в Судак, и я проявил, можно сказать, героические усилия, чтобы вырвать ее. Прошел обследование, сделал необходимые анализы. Главным препятствием был мой возраст, надо было получить разрешение военной курортно-отборочной комиссии; пришлось в метель по сугробам ехать за город в профилакторий. Но наконец путевка и проездные документы в кармане. 1-го февраля из Москвы вернулись Ольга с Митей, и 2-го февраля я уехал в Крым. Это было мое пятое или шестое и, пожалуй, последнее пребывание в Судакском военном санатории; но на этот раз оно не было столь приятным, как прежде. Стояла необычно холодная погода, в Судаке морозы достигали 20 градусов, парк и окрестности были в снегу. Я простудился и из-за ляринго-фарингита гулял немного. Зато много играл в шахматы. Все же лечебные процедуры и правильный режим несколько поддержали и укрепили мое здоровье. Я покинул Судак без сожаления и в конце февраля вернулся в Орел.