30

Порвалась моя последняя связь с пединститутом; помимо моей воли, согласно решению бюро обкома я был переведен в парторганизацию Заводского райкома ДОСААФ. В ноябре дней на десять ездил в Придонской помогать в уходе за внуками. В конце месяца получил извещение из Брянского госпиталя о том, что мне выделена путевка в Судакский военный санаторий. Это было моим четвертым пребыванием на этом курорте. Погода часто менялась. Были хорошие, по-летнему теплые дни с приятными прогулками по окрестным горам; были и ненастные дни, когда северный ветер прорывался через горные перевалы, приносил холод и даже снег, и море яростно шумело и бушевало. Новый 1967 год я встретил в своей палате, где вместе со своими сожителями мы распили бутылку портвейна. Утром 1-го января я покинул Судак и на санаторном автобусе уехал в Симферополь. Было пасмурно, туманно, горы покрыты выпавшим ночью снегом. В Симферополе у меня было несколько свободных часов до отхода поезда, и я навестил своего бывшего сослуживца и подчиненного Ивана Алексеевича Денисова, когда-то бывшего ветеринарным фельдшером в 27-м артиллерийском полку; с ним мы не виделись более тридцати лет. Он тоже был полковником в отставке, жил в собственном довольно убогом домике и еще работал ветеринарным врачом на гражданской службе. Его жену (сестру Сипко) я тоже немного знал по Витебску. Они меня очень тепло приняли, и мы много говорили о прошлом, о старых друзьях и военных походах.

31

Зима стояла морозная и снежная. Вечером я часто катался на лыжах на пустыре за кирпичным заводом недалеко от нашего дома и находил в этом не только здоровье, но и большое удовольствие. В начале весны Галя в письме попросила меня приехать и помочь в уходе за детьми, так как она уезжала в командировку, а Жене должны были делать операцию по поводу паховой грыжи. 27 марта я уехал в Придонской, где прожил около трех недель. Женя находился дома; он недавно вернулся из больницы после операции. В мои обязанности входило: отвести утром Олю в детский сад и вечером привести обратно, купить продукты в магазине, сварить обед, помыть посуду и убрать в доме. С этим я вполне справлялся, и еще оставалось время для игры с Женей в шахматы и карты, а так же для прогулок и чтения. Когда я приехал в Придонской кругом еще лежали сугробы; но после 1-го апреля установилась теплая погода, и снег быстро растаял. В один из дней начала апреля я наблюдал интересную картину быстрого разлива Дона. Мутная желтая вода бурлила вровень с берегом. Лед уже прошел, но отдельные льдины еще плыли по середине реки. Я стоял на берегу и любовался половодьем, и вдруг вода хлынула через берег и начала быстро затапливать низменный луг. Я бросился бежать и еле успел выбраться на более возвышенное безопасное место. Широко разлился Дон. Вода затопила часть деревни и вплотную подошла к насыпи железной дороги. Домашняя работа и избалованные дети, особенно Андрей, мне порядочно надоели, и я был рад возвращению Гали и в тот же день 15 апреля уехал в Орел.

32

В конце апреля к нам зашел наш знакомый врач Латышев и сообщил, что у Инны Семеновны Свиридовой повторный инсульт и она при смерти. Я посетил ее на следующий день. Она была еще жива, но без сознания. Умерла она в ночь на 26-е апреля. Весь следующий день я был занят: съездил в похоронное бюро, купил венок, заказал ленту с надписью "От друзей", заезжал на кладбище. Когда 27-го апреля ехали на кладбище через весь город и сидели в автобусе вокруг открытого гроба, странно и жутко было видеть, как покойница будто живая качала и трясла головой, как бы прощаясь с нами и этим миром. Похоронили ее на Троицком кладбище в одной могиле с ее мужем Иваном Корнеевичем Свиридовым.