Ольга устроилась на работу в зубоврачебную школу. Ее характер и отношение ко мне ухудшились. Причин для этого было больше, чем достаточно. Переезд в Краснодар, тяжелые квартирные условия, потеря работы и мое назначение в Беломорск, беременность, которую она тяжело переносила, гибель матери и потеря братьев в период войны, - все это угнетало ее, способствовало пессимизму. И хотя во всем этом я и не был виноват, она обвиняла меня, не могла простить, может быть, потому, что недостаточно любила. Она даже не захотела попрощаться со мной, когда я уезжал. В Сочи я приехал на рассвете 25-го марта. В первые дни было холодно, даже выпал снег, но вскоре волна холода прошла, и стало по-летнему тепло. Какая здесь благодать, просто рай земной. Хожу по тенистым тропинкам среди пальм и магнолий, вдыхаю аромат цветов, любуюсь расстилающимся внизу безбрежным изумрудным морем, читаю, играю в преферанс, смотрю кинокартины в клубе, принимаю мацестинские ванны. Забываются семейные невзгоды, скудная домашняя обстановка, суета ветотдела и эта доживающая свой век кавалерия с ее чесоткой и пироплазмозом. В середине апреля установилась жаркая погода, и уже раздевшись можно было загорать на солнце.

7

Было раннее апрельское утро, когда я вернулся в Краснодар в нашу маленькую комнату. Сын радостно встретил меня, а жена сказала: "А-а, приехал", и отвернулась к стене. За месяц она не написала мне ни одного письма. Наконец-то прибыли наши вещи из Новосибирска, они шли около четырех месяцев. Из Москвы пришло распоряжение: мое назначение в Беломорск отменяется, я должен быть откомандирован к начальнику Ветотдела Северо-Кавказского Военного Округа генерал-майору Чикачеву. Ну, что ж, это лучше. Посмотрим, что меня там ждет. Праздники провел вместе с семьей. За окном было шумно. Город плясал, пьянствовал, веселился, а мне было грустно. Опять надо было уезжать от семьи, искать своей доли. Весна была в полном разгаре. Как невеста в подвенечном платье город был в белом уборе. Цвели, благоухали сады. Из нашего окна виднелась излучина реки Кубань, насыпь железной дороги на Новороссийск, а вдалеке в ясный день можно было видеть белую шапку Кавказских гор. После праздников я быстро собрался и налегке уехал в Ростов. Утром 6-го мая я явился в штаб округа к начальнику Ветотдела Чикачеву. Это был моложавый, скороспелый ветеринарный генерал из числа тех ловчил, которые хорошо могут устраиваться в жизни. Он сразу набросился на меня, будто я виноват в том, что в Кубанском Казачьем Корпусе чесотка лошадей: - Вас надо было под суд отдать, вы легко отделались! Поедете в Москву в распоряжение Лекарева. Вся эта история с чесоткой была раздута Чикочевым, чтобы нажить авторитет - показать Москве, какой плохой корпус он принял и как быстро его выправил. Было обидно получать незаслуженную головомойку, а главное - то, что моя надежда остаться служить в Северо-Кавказском Военном Округе лопнула. На следующий день почти без денег и продуктов я уехал из Ростова в Москву. День был по-летнему жаркий, в вагоне душно, в желудке пусто, а на душе тоскливо.