МИГАЕТ ФОНАРИК: - приземляйся, лётчик!
№ , полоса .

Весной 41-го вступил в строй действующих аэропорт Внуково. И не успели его еще "обжить", как началась война. В один день все изменилось. Погасли яркие фонари на аллеях и площади перед аэровокзалом. Белоснежные стены зданий в целях маскировки покрыли черно-зелёной краской. А наши мирные аэрофлотовские машины превратились в боевые - на хвосте каждого самолета появилась красная звездочка. Личный состав аэропорта одели в военную форму, и он стал служить в московской авиагруппе особого назначения, которую впоследствии наименовали 10-й гвардейской авиатранспортной дивизией.
Ответственные задания командования летчики выполняли постоянно рискуя жизнью. Сотни посадок было совершено у партизанских костров, куда доставляли оружие и взрывчатку. Обратно на Большую землю вывозили тяжелораненых партизан и детей. Среди пассажиров нередко были сбитые в воздушном бою советские летчики, нашедшие приют в партизанских отрядах. Полеты к партизанам, особенно с посадкой, имели колоссальное практическое и психологическое значение, поскольку давали импульс сопротивлению врагу. Очень часто после приземления летчики становились участниками стихийно возникавших митингов, сами выступали на них. Наши сердца были переполнены ненавистью к захватчикам. Тот, кто летал над оккупированной территорией, никогда не забудет, как высоко в темное небо поднимались языки пламени - горели украинские и белорусские деревни.
В партизанских бригадах нас принимали как родных, завязывалась настоящая боевая дружба. Как-то после посадки на партизанскую точку наш самолёт провалился в рыхлый грунт и постепенно стал оседать всё глубже и глубже. Нас охватила тревога: тёмного времени для перелёта через линию фронта оставалось в обрез, а оставаться днём у партизан слишком опасно, самолет могли заметить намцы и уничтожить его. На помощь пришли партизаны. "Братцы! - говорили они - Не переживайте, мы вытащим ваш корабль". Очень быстро на месте происшествия появились лопаты, доски, бревна. Лесные бойцы рыли колею, подкладывали под колеса принесённый материал. Потом они буквально облепили самолет и на руках вынесли его из топкого места.
Особое место в работе нашей Дибизин занимали рейсы по заданию разведывательного управления. Разведников приходилось доставлять не только на советскую территорию оккупированную врагом, но и в другие страны. Немало полетов для этого было выполнено в Германию, Чехословакию, Польшу, Югославию и другие страны. Такие задания доверяли наиболее подготовленным экипажам. Особенно большая роль отводилась штурманам. Из них отбирали настоящих мастеров самолётовождения. Я хорошо помню их: Геннадий Федотов, Макар Лазаронко, Василий ткачёв, Леонид Новиков, Пётр Халтурин... Они прокладывали маршруты неизмеримо более сложные, чем полеты к партизанам. Прилетев в район Праги, Варшавы или Берлика, нужно было найти место у какой-то опушкин или развилки небольших рек, где зажигали тусклый факел или мигали карманным фонариком. Это тебе не яркие партизанские костры, заметные издалека. Нашёл место - сбрасывай разведчиков. За точность их доставки к намеченному пункту мы отвечали головой. Такие задания выполняли экипажи во главе с известными в то время латчиками - Г. Тараном, Б Лабутиным. В. Филоновым, Н. Масляковым, Д. Бариловым, П. Быстровым. С. Фроловским.
Как-то раз экипаж Бориса Лабутина пригласили в штаб дивизии. "Очень ответственное задание поручаем вам - сказал генерал. - В двенадцати километрах от Берлина надо выбросить на парашютах двух разведчиков - пожилого гражданина и молодую девушку.
Члены экипажа за час до вылета были у самолёта. На флюзеляжке нашего "Ли-2"красовались две маленькие звёздочки, что означало число сбитых немецких самолётов. Все восемь бензиновых баков были залиты под самую пробку Наша машина единственная в дивизии имела три дополнительных ёмкости для горючего.
Примерно за 15 минут до вылета к самолету на легковой машине подъехали незнакомый генерал-лейтенант и двое разведчиков. Необычайной красоты девушка приветливо улыбкулась нам и поднялась по трагу самолёта. Здесь она оделась в темно-синий комбинезон. Мы смотрела на неё как завороженные.
После взлета самолёт энергично набрал высоту. К линии фронта мы прилетели несколько раньше. Вдруг у левого борта показалась черная точка, которая мгновенно выросла в "мессершмитт" Тревожно завертелся в своей турели бортстрелок Владимир Геращенко, раздался треск короткой очереди. Мы снизили свой самолет до вершин небольших, но многочисленных кучевых облаков. "Мессершмитт" начал новую атаку. Штурман Петя....... нашего манёвра. Каждый раз, как только стрелок, сообщал нам, что потивник заходит в хвост, мы быстро "ныряли" в кучевое облако, и немец терял нас из виду. Во время очередной атаки "Мессершмит" последовал за нами в облако, но был поражен пулеметной очередью нашего бортстрелка. Оставляя за собой чёрный шлейф дыма, он рухул на землю.
И вот мы за линией фронта Пролетев над Белоруссией и Польшей, достигли Германии. Напривычно для нас в то время было видеть сияющие огнями города и посёлки По немецом железным дорогам мчались освещённые поезда. Здесь как-будто и не было войны. Самолет шёл на минимальной высоте. Впереди - море огней. Это Берлин. "Теперь повернуть вправо, говорит Халтурин. - Вон на ту опушку". Делаем круг над лесом, внизу загорелись три факела и через минуту погасли. Только точки зелёных огоньков от карманных фонарей показывали место, где должны бы ли приземляться разведчики. Почти перед самым прыжкои наша пассажирка обняла бортстрелка Володю Геращенко и крепко поцеловала его. Она почти шепотом произнесла: "Прощай, дорогой брат, спасибо тебе за отвагу".
Раздался сигнал сирены, и через секунду пассажиров в самолете не стало. Что с ними сталось дальше , мы не знаем...
Советская армия выбросила врага за пределы Родины. Потухли в лесах Украины и Белоруссии партизанские костры, но они продолжали гореть в Польше, Югославии и Чехословакии, обозначая новые маршруты для самолётов вивизии. Цель у них была одна - быстрее покончить с врагом. автор публикации в первые дни войны.

Адам БУЕВИЧ, бывший летчик 10-й гвардейской авиатранспортной дивизии, инвалид войны.